Жар-птица
Балет в одном действии
Действующие лица
Жар-птица. Иван-царевич. Царевна Ненаглядная Краса. Кащей Бессмертный. Всадник ночи. Всадник утра. Челядь Кащеева царства. Девушки, юноши, витязи.
На горе, среди скал, стоит замок злого царя Кащея Бессмертного. Чтобы никто не проник к Кащею, не похитил из замка пленных красавиц-царевен, не украл золотых плодов из волшебного сада, замок обнесен золотой резной решеткой, а сад - высокой каменной стеной.
Медленно появляется Всадник ночи на черном коне, в черной одежде. Когда он удаляется, темнеет; только золотые яблоки на дереве светятся. Но тотчас же сад озаряется ярким светом от Жар-птицы. Она летает по саду. Иван-царевич в погоне за птицей проникает в сад через высокую каменную ограду. Всюду натыкается он на окаменелых людей в образе чудовищ. Это всех врагов своих Кащей превратил в камень. В глубине сада видит Иван целый забор из окаменелых витязей. Это юноши, проникшие в страшное царство, чтобы освободить, спасти своих невест, похищенных злым Кащеем. Все они погибли, все стоят недвижными камнями, мхом обросли. Невольно забывает об этих ужасах Иван-царевич, ослепленный Жар-птицей. Он хочет подстрелить ее, а потом решает поймать живой. Когда Жар-птица подлетает к дереву с золотыми яблоками и начинает клевать их, царевич ловит ее. Трепещет, бьется в руках его птица, молит отпустить. Царевич держит крепко, не отпускает. Но птица-дева так жалобно просит, так стонет, что доброму Ивану становится ее жалко.
Выпускает он птицу на волю, а она за это дарит ему огненное перо. «Оно тебе пригодится»,- говорит Жар-птица и улетает.Прячет перо за пазуху царевич и уже хочет перелезть через забор, но открываются двери в замке и появляются двенадцать прекрасных царевен, а за ними самая красивая - царевна Ненаглядная Краса.
Тайком от злого царя, при свете луны выбегают они ночью в сад порезвиться, с яблоками поиграть. Не видят девушки царевича, яблоками перебрасываются, смехом заливаются. Залетело яблочко царевны Ненаглядной Красы в кусты. Она - за ним. А из-за куста царевич выходит, кланяется, яблочко подает. Испугались девушки, отбежали. Но уж очень красив Царевич, и учтив, и скромен. Полюбился он девушкам, особенно Ненаглядной Красе. И принимают они его в свои игры-хороводы. Не замечают, как наступает рассвет.
Скачет быстро Всадник утра на белом коне, сам в белом. Светлеет. Переполошились девушки, убегают в замок, Царевич за ними. Ненаглядная Краса останавливает его, предупреждает, что он погибнет, если пройдет через золотые ворота; закрывает их и убегает. Но царевич так полюбил Ненаглядную Красу, что ничего не боится и решает следовать за ней. Как только он разрубает ворота своей саблей, все царство просыпается, раздаются волшебные перезвоны. Из замка, по горе, катятся всякие страшилища, слуги Кащея. Хватают царевича. Силен Иван, стряхивает с себя гадов, но несметная сила поганого царства одолевает его.
Появляется Кащей, старый, страшный. Зовет Ивана на допрос. Смиряется царевич, шапку снимает, но как увидел противную рожу колдуна, не выдержал - плюнул. Взвизгнуло, зарычало все поганое царство.
Ставят Ивана к стене. Выбегает царевна, просит царя простить Ивана, но Кащей уже начинает его в камень превращать. Погиб бы Иван, да вспомнил опере огненном. Выхватил перо, машет им. Прилетает ему на помощь Жар-птица. Всех она ослепляет, всех крутит, в пляс бросает. Пляшут уроды,удержаться не могут. Сам Кащей пляшет.
Всех до упаду уморила Жар-птица, на землю шлепнула, а потом плавно над ними, лежащими, в колыбельной колышется. С боку на бок поганые переваливаются, все с царем своим засыпают.
Иван-царевич разыскивает Ненаглядную Красу, берет ее спящую на руки и хочет унести, но Жар-птица останавливает его. Она подводит царевича кдуплу. В дупле -ларец, в ларце - яйцо, в яйце - смерть Кащея. Достает царевич яйцо, жмет его - Кащея корежит; с руки на руку перебрасывает - Кащей из стороны в сторону летает; разбивает яйцо о землю - Кащей рассыпается. Исчезает поганое царство. На месте его город христианский вырастает, замок в храм превращается. Каменные витязи оживают. Каждый из них находит свою невесту, ту, за которой к страшному Кащею проник, за которую лютое заклятие принял. Находит и Иван-царевич свою возлюбленную, царевну Ненаглядную Красу. Объявляет ее своей женой - царицей освобожденного царства.
Р. К. Что вы помните об обстоятельствах, связанных с сочинением и первым исполнением«Жар-птицы»?
И. С. Один современный философ пишет: «Когда Декарт сказал: «Я мыслю», он мог иметь
уверенность в этом, но к тому времени, когда он сказал «Значит, я существую», он полагался
на память и мог заблуждаться». Я принимаю это предостережение. Не с уверенностью в вещах,
какими они казались или были, но лишь «по мере сил моей, может быть, обманчивой памяти».
Я начал думать о «Жар-птице», вернувшись в Санкт-Петербург из Устилуга осенью 1909 г.,
хотя еще не был уверен, что получу заказ на нее (который, действительно, был получен лишь
в декабре, больше чем через месяц после начала работы. Я запомнил день, когда Дягилев
протелефонировал мне, чтобы я приступал к работе, и помню его удивление при моих словах,
что я уже сделал это). В начале ноября я перебрался из Санкт-Петербурга на дачу,
принадлежавшую семье Римских-Корсаковых, примерно в 70 милях к юго-востоку от города. Я
поехав туда на отдых в березовые леса, на свежий воздух, снег, но вместо отдыха начал
работать над «Жар-птицей». Со мной был тогда Андрей Римский-Корсаков, как бывало часто и в
последующие месяцы; по этой причине «Жар-птица» посвящена ему. Интродукция, вплоть до
фаготно-кларнетной фигуры в такте 6, сочинена на даче, там же были сделаны эскизы к
следующим частям. Я вернулся в Санкт-Петербург в декабре и оставался там до мар^га,
закончив к тому времени сочинение музыки. Оркестровая партитура была готова через месяц, и
вся музыкальная часть балета была отправлена почтой в Париж в середине апреля. (На
партитуре стоит дата 18 мая, но тогда я просто кончил подправлять детали.)
«Жар-птица» привлекала меня не сюжетом. Как все балеты на сказочные темы, он требовал
описательной музыки того рода, которую я не люблю сочинять. Я тогда еще не проявил себя
как композитор и не заслужил права критиковать эстетические взгляды своих сотрудников, но
тем не менее критиковал и к тому же самоуверенно, хотя, возможно, мой возраст (27 лет) был
самоувереннее меня самого. Менее всего я мог примириться`с предположением, что моя музыка
является подражанием Римскому-Корсакову, в особенности потому, что в то время я особенно
бунтовал против бедного Римского. Однако если я и говорю, что не очень стремился взяться
за этот заказ, то знаю, что на самом деле мое сдержанное отношение к сюжету было своего
рода защитной мерой, поскольку я не был уверен, что смогу с ним справиться.
Но Дягилев, этот дипломат, все устроил. Однажды он пришел ко мне вместе с Фокиным,
Нижинским, Бакстом и Бенуа. Когда все они впятером заявили, что верят в мой талант, я тоже
поверил и принял заказ.
Обычно сценарий «Жар-птицы» приписывают Фокину, но я помню, что мы все и особенно Бакст,
который был главным советчиком Дягилева, внесли в него свою лепту. Следует также добавить,
что за костюмы Бакст отвечал наравне, с Головиным. Что же касается моего сотрудничества с
Фокиным, то оно заключалось лишь в совместном изучении сценария - эпизод за эпизодом, -
пока я не усвоил точных размеров, требуемых от музыки. Несмотря на его надоедливые
поучения о роли музыки как аккомпанемента к танцу, повторявшиеся при каждом свидании,
Фокин научил меня многому, и с тех пор я всегда работал с хореографами таким же образом. Я
люблю точные требования.
Разумеется, я был польщен обещанием исполнить мою музыку в Париже и очень волновался по
приезде в этот город из Усти- луга в конце мая. Мой пыл, однако, был несколько охлажден
первой полной репетицией. Печать «русский экспорт», казалось, лежала на всем - как на
сцене, так и на музыке. В этом смысле особенно грубыми были мимические сцены, но я ничего
не мог сказать о них, поскольку они-то как раз больше всего нравились Фокину. Кроме того,
меня обескуражило открытие, что не все мои музыкальные ремарки приняты безоговорочно.
Дирижер Пьерне однажды даже выразил несогласие со мной в присутствии всего оркестра. В
одном месте я написал non crescendo (ц. 90), предосторожность достаточно распространенная
в музыке последних 50 лет, но Пьерне сказал: «Молодой человек, если вам не угодно здесь
crescendo, не пишите ничего».
Публика на премьере была поистине блестящей, но особенно живо в моей памяти исходившее от
нее благоухание; элегантносерая лондонская публика, с которой я познакомился позднее,
показалась мне в сравнении с парижской совершенно лишенной запаха. Я сидел в ложе
Дягилева, куда в антрактах залетал рой знаменитостей, артистов, титулованных особ,
почтенного возраста эгерий балета, писателей, балетоманов. Я впервые встретился там с
Прустом, Жироду, Полем Мораном, Сен-Жон Персом, Клоделем (с которым спустя несколько лет
чуть не стал работать над музыкальной интерпретацией кпиги Товия), хотя и не помню, было
ли то на премьере или на последующих спектаклях. Меня представили также Саре Вернар,
сидевшей в кресле на колесиках в собственной ложе; она оыла под густой вуалью и очень
боялась, что ее узнают. В течение месяца вращаясь в таком обществе, я был счастлив
уединиться в сонном селении в Бретани.
В начале спектакля неожиданно произошел комический инцидент. По идее Дягилева, через
сцену должна была проследовать процессия лошадей, вышагивая в ритме (если уж быть точным)
шести последних восьмушек такта 8. Бедные животные вышли, как предполагалось, по очереди,
но начали ржать и приплясывать,`а одна из них, выказала себя скорее критиком, нежели
актером, оставив дурно пахнущую визитную карточку. В публике раздался смех, и Дягилев
решил не рисковать на последующих спектаклях. То, что он испробовал это хотя бы однажды,
кажется мне теперь просто невероятным, но эпизод этот был потом забыт в пылу общих оваций
по адресу нового балета.
После спектакля я был вызван на сцену, чтобы раскланяться, и вызовы повторялись несколько
раз. Я еще был на сцене, когда занавес опустился в последний раз, и тут я увидел Дягилева,
приближавшегося ко мне в сопровождении темноволосого мужчины с двойным лбом, которого он
представил мне. Это был Клод Дебюсси. Великий композитор милостиво отозвался о музыке
балета, закончив свои слова приглашением отобедать с ним. Через некоторое время, когда мы
сидели в его ложе на спектакле «Пел- леаса», я спросил, что он на самом деле думает о
«Жар-птице». Он сказал: «Que voulez-vous, il fallait bien commencer par quel- que chose».
Честно, но не слишком-то лестно. Однако вскоре после премьеры «Жар-птицы» он прислал мне
свою широко известную фотографию в профиль с надписью: «А Igor Stravinsky en toute
sympathie artistique». Я не был так же честен по отношению к произведению, которое мы
тогда слушали. «Пеллеас» в целом показался мне очень скучным, несмотря на многие чудесные
страницы.
Равель, которому «Жар-птица» нравилась, хотя и меньше, чем «Петрушка» или «Весна
священная», считал, что ее успех был частично подготовлен нудностью музыки последней
дягилевской новинки, «Павильона Армиды» (Бенуа - Черепнина). Парижская публика жаждала
привкуса avant-garde, и «Жар-птица», по словам Равеля, как раз соответствовала этой
потребности. К его объяснению я бы добавил, что «Жар-птица» принадлежит к стилю своего
времени. Она сильнее большей части музыки того периода, сочиненной в народном духе, но
также не очень самобытна. Все это создало хорошие условия для успеха. Это был не только
парижский успех. Когда я отобрал несколько лучших кусков для сюиты и снабдил их
концертными концовками, музыку «Жар-птицы» стали исполнять по всей Европе и поистине как
одну из самых популярных вещей оркестрового репертуара (за исключением России: во всяком
случае, я ни разу не слышал ее там, впрочем, как и других моих сочинений после
«Фейерверка»).
Оркестр «Жар-птицы» расточительно велик, и оркестровкой некоторых кусков я гордился
больше, чем самой музыкой. Глиссандо валторны и тромбона произвели, конечно, наибольшую
сенсацию у аудитории, но этот эффект - во всяком случае у тромбона - был придуман не мною;
Римский употребил глиссандо тромбона, по-моему, в «Младе», Шёнберг в своем «Пеллеасе» и
Равель в «Испанском часе». Для меня самым потрясающим эффектом в «Жар-птице» было
глиссандо натуральных флажолетов у струнных в начале, которое выбрасывается басовой
струной наподобие колеса св. Екатерины. Я был в восторге, что изобрел этот эффект, и
помню, с каким волнением демонстрировал его сыновьям Римского - скрипачу и виолончелисту.
Помню также удивление Рихарда Штрауса, когда он услышал это место спустя два года в
Берлине. (Верхняя октава, получаемая путем перестройки струны ми у скрипок на ре, придает
оригиналу более полное звучание.) Но могу ли я говорить о «Жар-птице» как исповедующийся
автор, если отношусь к ней как критик чистой воды? Честно говоря, я критиковал ее даже в
период сочинения. Меня, например, не удовлетворяло скерцо в стиле Мендельсона -
Чайковского («Игра царевен золотыми яблоками»). Я снова и снова переделывал этот кусок, но
не смог добиться ничего лучшего; там остались неуклюжие оркестровые просчеты, хотя я не
могу сказать в точности, в чем они заключаются. Однако я уже дважды подверг «Жар-птицу»
критике своими переделками 1919 и 1945 гг., и эта прямая музыкальная критика убедительнее
слов.
Не слишком ли строго я критикую? Не содержит ли «Жар- птица» больше музыкальных
изобретений, чем я могу (или хочу) видеть? Мне бы хотелось, чтобы это было так. В
некоторых отношениях эта партитура была плодотворной для моего развития в последующие
четыре года. Но контрапункт, следы которого там можно обнаружить (например, в сцене
Кащея), исходит из аккордовых звуков, это не настоящий контрапункт (хотя, могу добавить,
именно таково вагнеровское представление о контрапункте в «Мейстерзингерах»). Если в
«Жар-птице» и есть интересные конструкции, то их следует искать в трактовке интервалов,
например мажорных и минорных трезвучий «Колыбельной», в интродукции и в музыке Кащея (хотя
самым удачным куском в партитуре является, без сомнения, первый танец Жар-птицы в размере
3). Если какой-нибудь несчастный соискатель ученой степени принужден будет отыскивать в
моих ранних сочинениях «сериальные тенденции», подобные вещи, я полагаю, будут `оценены
как праобразцы. Точно так же в отношении ритмики можно сослаться на финал, как на первое
проявление непериодической метрики в моей музыке - такты на 4 подразделены на 1, 2, 3; 1,
2; 1, 2/1, 2; 1,2; 1,2,3 и т. д. Но это все.
Остальное в истории «Жар-птицы» ничем не примечательно. Я продал рукопись в 1919 г.
некоему Жану Бартолони, богатому и щедрому человеку, бывшему крупье из Монте-Карло,
удалившемуся на покой в Женеву. Бартолони, в конце концов, подарил ее Женевской
консерватории; кстати говоря, он дал большую сумму денег одному английскому издательству
для приобретения моих сочинений, написанных в годы войны (включая «Свадебку», «Байку про
Лису» и «Историю солдата»). «Жар-птица», возобновленная Дягилевым в 1926 г. с декорациями
и костюмами Гончаровой, нравилась мне меньше первой постановки; о последующих постановках
я уже как-то писал. Следовало бы добавить, что «Жар-птица» стала важной вехой моей
дирижерской биографии. Я дебютировал с ней как дирижер (балет полностью) в 1915 г. в
пользу Красного Креста в Париже, и с того времени выступал с ней около тысячи раз, но и
десять тысяч раз не смогли бы изгладить в моей памяти ужаса, испытанного при дебюте. Да!
Чтобы довершить картину, добавлю, что однажды в Америке в вагоне-ресторане ко мне
обратился мужчина - причем совершенно серьезно как к «м-ру Файербергу».
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были Иван-царевич и Царевна Краса Ненаглядная. Пришла пора — полюбили они друг друга. Вот однажды пошли они гулять и забрели в лес дремучий. А лес тот был не простой, а волшебный.
Было это царство Поганое злого Кощея Бессмертного. Сам он спал, на цепях железных качаясь, а рядом с ним яйцо светящееся, а в нём смерть Кощея. На ветвях сидит Жар-птица — яблоки золотые клюёт.
А Царевич с Царевной ничего не замечают, всё целуются, да милуются.
Но вот Кощей стал во сне с боку на бок ворочаться. Зашевелился, ожил заветный лес, полетела Жар-птица , пёрышко уронила. Иван-царевич и бросился во след за тем пёрышком огненным.
Осталась Царевна Краса Ненаглядная одна-одинёшенька в тёмном лесу. Кругом Окаяшки, да Билибошки — слуги Кощеевы. Снуют, щиплют её, щекочут. Страшно Царевне, заплакала она. А Кощей-то руку протянул, тронул её, и застыла Царевна как мёртвая.
А Иван гонялся, гонялся за пёрышком, да и поймал самою Жар-птицу .
И видит Иван, будто это вовсе не Жар-птица , а Царица Заморская. Понравился ей Иван и заворожила его Царица Заморская так, что забыл он невесту свою Красу Ненаглядную. А как опомнился, снова стала колдовать влюблённая Жар-птица . Вызвала она двенадцать царевен и все как две капли воды на невесту Иванову похожи — выбирай мол. А Царевны те тоже были заворожённые. Стали девушки с Иваном в жмурки играть, и узнал он свою любимую по ручкам её ласковым, да по сердечку трепетному. Помолвили Царевны-подружки Ивана с невестой его.
Разозлилась Жар-птица , разбудила Кощея и бросилось всё поганое воинство вдогонку за Иваном и его невестой. Разбежались царевны в разные стороны.
Не догнал Кощей влюблённых, и вызвал он самого Змея Горыныча. И прилетел Змей. Пленили они Ивана и Красу Ненаглядную и подружек её, что Кощея ослушались. И снова ворожит Жар-птица — хочет Ивана завлечь.
Но собрался Иван со всей своей силой богатырской и победил Змея Горыныча, а яйцо святящееся, где Смерть Кощея хранилась, оземь разбивает. Тут Кощею конец настал, а Жар-птица осталась ни с чем.
И в тот же миг исчезло Царство Поганое, а вместо него возник город заснеженный с золотыми куполами.
Ожили заколдованные девушки. Тёплыми платками укутали их Витязи Прекрасные, и сыграли свадьбу Ивана-царевича и Царевны Красы Ненаглядной.
И мы там были, мёд-пиво пили, по губам текло, а в рот не попало.
Игорь Федорович Стравинский / Igor Stravinsky
Жар-птица / The Firebird
Пляс Жар-птицы, Хоровод царевен, Колыбельная.
Балет «Жар-птица» — одно из ранних произведений И. Стравинского. Он входит в число первых трех балетов композитора (два других — «Весна священная» и «Петрушка»), обнаруживших стремительную эволюцию его стиля. Музыка «Жар-птицы» — колористически изощренная, можно сказать, импрессионистическая. Совсем иное дело — «Весна священная», где музыка наполнена стихийной мощью «варварских» ритмов.
Замысел балета «Жар-птица», как известно, не принадлежал самому Стравинскому. Балет был заказан ему, когда либретто было уже готово. Идея создания сценического произведения такой тематики возникла в среде художников, театральных и литературных деятелей, причастных к одному из самых влиятельных эстетических кружков начала ХХ века — «Миру искусства». Так или иначе они все были связаны с антрепризой Сергея Дягилева, выдающегося организатора «Русских сезонов» в Париже.
Стравинский стал размышлять о «Жар-птице», когда вернулся в Петербург из Усть-Луги осенью 1909 года. Тогда у него еще не было заказа на написание балета, композитор надеялся получить его от С. Дягилева несколько позже, в декабре. (Когда Дягилев телефонировал Стравинскому и подтвердил свой заказ на балет, то был удивлен ответом композитора, что тот уже взялся за сочинение.)
Основную работу над партитурой Стравинский проделал на даче у Римских-Корсаковых, живя там вместе с Андреем, сыном своего учителя Николая Андреевича, потому и партитура оказалась посвященной ему. В середине апреля следующего года оркестровая партитура балета была готова и отправлена в Париж Дягилеву.
Стравинский признавался: «Жар-птица» привлекла меня не сюжетом. Как все балеты на сказочные темы, он требовал описательной музыки того рода, которую я не люблю сочинять… менее всего я мог примириться с предположением, что моя музыка является подражанием Римскому-Корсакову, в особенности потому, что в то время я особенно бунтовал против Римского». В глубине души Стравинский опасался, что не справится с работой и не оправдает ожиданий Дягилева. Тот, в свою очередь, не сомневался в успехе. Убеждать композитора он пришел со всеми теми, кто потом был занят в подготовке парижской премьеры балета, — Фокиным, Нижинским, Бакстом и Бенуа.
М. Фокин в своих «Мемуарах» так рассказывает о возникновении замысла балета: «Не хватало балета из русской жизни или на тему из русской сказки. Мы (Дягилев, группа художников и я) стали искать сюжеты. Лучшие литературные обработки русской сказки были уже использованы для сцены (главным образом Римским-Корсаковым в его операх). Все образы народной фантазии уже прошли на сцену. Только образ Жар-птицы оставался еще неиспользованным, а между тем Жар-птица — самое фантастическое создание народной сказки и вместе с тем наиболее подходящее для танцевального воплощения. Но нет такой сказки о Жар-птице, которая бы целиком подошла к балету. Я взялся соединить различные народные сказки и сочинил по ним либретто».
Акценты Стравинского в этой истории несколько иные: «Обычно сценарий «Жар-птицы» приписывают Фокину, но я помню, что мы все, и особенно Бакст, который был главным советчиком Дягилева, внесли в него свою лепту».
Премьера балета состоялась в Париже на сцене Гранд-опера 25 июня 1910 года. На спектакле, который прошел с большим успехом, собралось высшее артистическое общество. Были писатели М.Пруст, Ж.Жироду, поэт П.Клодель. Стравинский был представлен Саре Бернар. В тот вечер Дягилев познакомил Стравинского с К. Дебюсси. Забавно, что на вопрос Стравинского, как ему понравился балет, Дебюсси с присущей ему иронией сказал: «Что вы хотите, надо же с чего-то начинать».
На спектакле не обошлось без комического инцидента. По замыслу Дягилева, через сцену должна была проследовать процессия лошадей. «Бедные животные вышли, как предполагалось, по очереди, — вспоминал Стравинский, — но начали ржать и приплясывать, а одна из них выказала себя скорее критиком, нежели актером, оставив дурно пахнущую визитную карточку. В публике раздался смех, и Дягилев решил не рисковать на последующих спектаклях».
Примечательно, что музыка балета начинается с необычайно тихого звучания. По поводу этого приема любопытно высказался Рихард Штраус. Начинать произведение с такой тихой звучности, считал Штраус, опрометчиво — никто не будет слушать; начинать нужно громко, чтобы сразу овладеть вниманием слушателей, после этого с публикой можно делать что угодно. Стравинский, как и следовало ожидать, не изменил своего замысла. Этот эффект потом остался и в оркестровой сюите, которую Стравинский написал по музыке балета, использовав лучшие его эпизоды и снабдив их концертными концовками. Он сделал это для того, чтобы исполнять музыку балета в симфонических концертах. Эта сюита стала одним из очень ярких номеров современнного концертного симфонического репертуара.
И. Стравинский. Жар-птица
Сюита из балета
Сюита из балета делается автором на основе уже ранее написанной музыки. Сокращаются в основном прикладные номера (чисто танцевальные), а музыкальная драматургия и сюжет сохраняются. Таким образом, мы слышим музыку как бы в сжатом виде.
Замысел балета «Жар-птица», как известно, не принадлежал самому Стравинскому. Балет был заказан ему, когда либретто было уже готово. Идея создания сценического произведения такой тематики возникла в среде художников, театральных и литературных деятелей, причастных к одному из самых влиятельных эстетических кружков начала ХХ века «Мир искусства». Так или иначе они все были связаны с антрепризой Сергея Дягилева, выдающегося организатора «Русских сезонов».
По свидетельству Бенуа, в поисках сюжета и разработке фабулы «Жар-птицы» принимали участие, помимо него самого, балетмейстер М.М. Фокин, литератор П.П. Потемкин, известный знаток древнерусской словесности писатель А.М. Ремизов, художники А.Я. Головин и Н.Ф. Стеллецкий.
М.Фокин в своих «Мемуарах» рассказывает о возникновении замысла балета так: «Не хватало балета из русской жизни или на тему из русской сказки. Мы (Дягилев, группа художников и я) стали искать сюжеты. Лучшие литературные обработки русской сказки были уже использованы для сцены (главным образом Римским-Корсаковым в его операх).
Все образы народной фантазии уже прошли на сцену. Только образ Жар-птицы оставался еще неиспользованным, а между тем Жар-птица - самое фантастическое создание народной сказки и вместе с тем наиболее подходящее для танцевального воплощения. Но нет такой сказки о Жар-птице, которая бы целиком подошла к балету. Я взялся соединить различные народные сказки и сочинил по ним либретто».
Помимо широко известных сказок об Иване-царевиче, Жар-птице и сером волке, о Кащее Бессмертном и Царевне Ненаглядной Красе, Фокин заимствовал мотив ночных игр и хороводов зачарованных царевен из сказки «Ночные пляски», в которой двенадцать дочерей вдового короля уходят каждую ночь в царство заклятого царя и танцуют до утра в роще, где растут золотые цветы. Но хотя в либретто введен традиционный образ Ивана-царевича, который охотясь за Жар-птицей, проникает в Зачарованный сад, встречает прекрасную Царевну, мужественно противостоит злым чарам Кащея, и с помощью Жар-птицы находит Кащееву смерть - все это лишь фон, сюжетная канва, для того, чтобы художественно оправдать длительное созерцание волшебных владений Кащея со всеми его чудесами, над которыми безраздельно царит образ ослепительно-прекрасной птицы. Известная картинность и живописная созерцательность заложены в самом либретто, и это оказало несомненное воздействие на характер музыкальной драматургии.
В антологии сказок Афанасьева Жар-птица - проходящий, мимолетный образ. Ни в одной из сказок она не действует самостоятельно. Известно лишь, что живет она в золоченой клетке во владениях какого-нибудь заморского царя и, летая на воле, любит клевать золотые яблочки. «Перья Жар-птицы блистают серебром и золотом (…), глаза светятся как кристалл, а сидит она в золотой клетке. В глубокую полночь прилетает она в сад и освещает его собою так ярко, как тысяча зажженных огней»; одно перо из ее хвоста может заменить самое богатое освещение; такому перу, говорит сказка, цена ни мало, ни много - побольше целого царства, а самой птице и цены нет!»
Для русского музыкального театра Жар-птица стала новым фантастическим образом, ничего общего не имеющим с образами опер Римского-Корсакова. Жар-птица - символ бесценной, недостижимой, абсолютной красоты. Она сознательно не наделена никакими чертами человеческого характера. Отношения Жар-птицы и Ивана-царевича лишены психологических нюансов, которые присутствуют, например, в отношениях Садко и Волховы, или даже Царевича и Кащеевны. Идейно-художественный замысел «Жар-птицы» не предполагает активного слушательского или зрительского сопереживания. Главная задача авторов балета - создать образ, способный стать объектом длительного созерцания. Этой задаче и подчинены все музыкальные средства, отобранные Стравинским.
И. Вершинина «Ранние балеты Стравинского»
Издательство «Наука», Москва, 1967
1. Вступление. Заколдованный сад Кащея и пляска Жар-птицы
На горе, среди скал, стоит замок злого царя Кащея Бессмертного. Чтобы никто не проник к Кащею, не похитил из замка пленных красавиц-царевен, не украл золотых плодов из волшебного сада, замок обнесен золотой резной решеткой, а сад — высокой каменной стеной. Медленно появляется Всадник ночи на черном коне, в черной одежде. Когда он удаляется, темнеет; только золотые яблоки на дереве светятся. Но тотчас же сад озаряется ярким светом от Жар-птицы. Она летает по саду. Иван-царевич в погоне за птицей проникает в сад через высокую каменную ограду. Всюду натыкается он на окаменелых людей в образе чудовищ. Это всех врагов своих Кащей превратил в камень. В глубине сада видит Иван целый забор из окаменелых витязей. Это юноши, проникшие в страшное царство, чтобы освободить, спасти своих невест, похищенных злым Кащеем. Все они погибли, все стоят недвижными камнями, мхом обросли. Невольно забывает об этих ужасах Иван-царевич, ослепленный Жар-птицей. Он хочет подстрелить ее, а потом решает поймать живой. Когда Жар-птица подлетает к дереву с золотыми яблоками и начинает клевать их, царевич ловит ее. Трепещет, бьется в руках его птица, молит отпустить. Царевич держит крепко, не отпускает. Но птица-дева так жалобно просит, так стонет, что доброму Ивану становится ее жалко. Выпускает он птицу на волю, а она за это дарит ему огненное перо. «Оно тебе пригодится»,— говорит Жар-птица и улетает.
2. Игра царевен с золотыми яблочками
Прячет перо за пазуху царевич и уже хочет перелезть через забор, но открываются двери в замке и появляются двенадцать прекрасных царевен, а за ними самая красивая — царевна Ненаглядная Краса. Тайком от злого царя, при свете луны выбегают они ночью в сад порезвиться, с яблоками поиграть. Не видят девушки царевича, яблоками перебрасываются, смехом заливаются. Залетело яблочко царевны Ненаглядной Красы в кусты. Она — за ним.
3. Хоровод царевен
А из-за куста царевич выходит, кланяется, яблочко подает. Испугались девушки, отбежали. Но уж очень красив царевич, и учтив, и скромен. Полюбился он девушкам, особенно Ненаглядной Красе. И принимают они его в свои игры-хороводы. Не замечают, как наступает рассвет. Скачет быстро Всадник утра на белом коне, сам в белом. Светлеет.
Переполошились девушки, убегают в замок. Царевич за ними. Ненаглядная Краса останавливает его, предупреждает, что он погибнет, если пройдет через золотые ворота; закрывает их и убегает. Но царевич так полюбил Ненаглядную Красу, что ничего не боится и решает следовать за ней. Как только он разрубает ворота своей саблей, все царство просыпается, раздаются волшебные перезвоны. Из замка, по горе, катятся всякие страшилища, слуги Кащея. Хватают царевича. Силен Иван, стряхивает с себя гадов, но несметная сила поганого царства одолевает его.
4. Поганый пляс Кащеева царства
Появляется Кащей, старый, страшный. Зовет Ивана на допрос. Смиряется царевич, шапку снимает, но как увидел противную рожу колдуна, не выдержал — плюнул. Взвизгнуло, зарычало все поганое царство. Ставят Ивана к стене. Выбегает царевна, просит царя простить Ивана, но Кащей уже начинает его в камень превращать. Погиб бы Иван, да вспомнил о пере огненном. Выхватил перо, машет им. Прилетает ему на помощь Жар-птица, Всех она ослепляет, всех крутит, в пляс бросает. Пляшут уроды, удержаться не могут. Сам Кащей пляшет. Всех до упаду уморила Жар-птица, на землю шлепнула, а потом плавно над ними, лежащими, в колыбельной колышется. С боку на бок поганые переваливаются, все с царем своим засыпают.
6. Исчезновение Кащеева царства. Оживление окаменевших воинов. Всеобщее ликование
На месте его город христианский вырастает, замок в храм превращается. Каменные витязи оживают. Каждый из них находит свою невесту, ту, за которой к страшному Кащею проник, за которую лютое заклятие принял. Находит и Иван-царевич свою возлюбленную, царевну Ненаглядную Красу. Объявляет ее своей женой — царицей освобожденного царства. В сказочном граде воцаряются мир, любовь и всеобщая радость.
......................................................
Исполнитель: Академический симфонический оркестр Московской государственной филармонии. Дирижер - Д.Китаенко, 1978 год.
Работы художников: Виктора Королькова, И. Билибина, Андрея Клименко, Людмилы Васильевой
http://ru.wikipedia.org/wiki/Жар-птица_(балет)